Сожженные мосты Часть 5 - Страница 6

К оглавлению

6

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Потом он прошелся по дому. Все вывернуто вверх дном – искали ценности. Ни в одной из комнат – ни крови, ни следов от пуль. Ни единой вещи Елены. Значит, Лех сказал правду, как они пришли – Елены тут уже не было.

Интересно… а этот пан Скидельский знал куда они идут? Скорее всего, знал – пока эти грабили, он что-то другое мог искать.

Вот и нашел – свою смерть.

Зашел в комнату Бронислава – тут не искали, понимали, что это комната слуги, тут ценностей быть не может. Наскоро обыскал сам – ничего, ни записки с указанием, где они есть, ничего. Сунув на всякий случай пистолет под матрац, он вернулся на кухню.

Оружие он распределил по всему дому. Автомат с деревянным прикладом – спрятал на крыше, в тайнике, который был известен только ему. Из него можно будет – если так припрет – вести огонь через слуховые окна, это автомат, далеко достает. Скорпион с одним запасным магазином – второй, который ему не был нужен – оставил в одной из комнат. Еще в одной комнате в ящике старинного комода оставил пистолет. А заодно – закрыл и запер все окна и двери, какие ему попадались открытыми.

Североамериканскую автоматическую винтовку он завернул в сорванное с кровати покрывало, вынес из дома и спрятал в лесу, как раз на той самой платформе, с которой вел огонь, прикрыл куском клеенки с кухонного стола, придавил края клеенки, чтобы ветром не сорвало, а потом еще и присыпал листьями и ветками. Пусть будет тут, на всякий случай. Пройдя еще немного дальше, в известном ему дупле он спрятал также обернутый в ткань и клеенку еще один автомат с боезапасом.

Если придется сюда возвращаться – он будет знать, где что лежит. И пусть его кто попробует взять… в этом лесу.

Потом он вернулся в дом, нашел кусок фанеры и карандаш и написал плакат, который повесил на входной двери. На плакате этом он написал по-польски и по-русски то, что обычно пишут на ограждении особо охраняемых объектов.

Стой! Запретная зона! Ведется огонь на поражение!

В сочетании с трупами – должно произвести впечатление.

Время клонилось к закату, солнце садилось за деревья, заливая их верхушки оранжево-красным светом – а у графа Ежи только выдалась минутка, чтобы поужинать. Холодильник, слава Иезусу работал, и кое-что там оставалось. Примитивная еда, хозяева здесь почти не бывали – но другой и не надо было. Сыр только зачерствел… ну да ладно. Не до жиру, как говорится.

За едой ему пришла в голову мысль, которую он немедленно реализовал. На куске оберточной бумаги от сыра он написал карандашом "Я жив и здоров, был здесь", поставил число и отнес это в комнату Бронислава. Подписался не именем, а странным знаком, похожим на крест – он его изобрел в детстве и подписывался так. Кому надо – тот поймет.

В доме он решил не ночевать – мало ли. Лучше в лесу… там спокойнее. Прихватив с собой все оружие, какое он решил взять с собой он вылез через окно кухни и аккуратно прикрыл его.

Перед тем, как залечь спать на еще одном старом и удобном дереве – он включил рацию, поставил звук на минимум, погонял по частотам. То что там было – лучше было не слушать.

Завтра… Будет новый день… будет и дело.

С этой мыслью граф Ежи заснул.

* Воздушное наблюдение, оповещение, связь

** Это слово звучит одинаково на многих языках

*** мэрия

**** В нашем мире тоже была, в конце сороковых.

***** службе безопасности

04 июля 2002 года

Рим, Итальянское королевство

Аэропорт Фьюмиччино

Все-то время, пока наш Боинг пересекал меридианы, приближаясь к Вечному городу, я спал. Спал, чтобы не думать – думать было бессмысленно, было слишком мало исходной информации. Из того что у меня было, невозможно было понять что это. Для чего ко мне подползли?  Попытка вербовки? Попытка наладить канал передачи дезинформации? Попытка превратить меня в агента влияния? Реальная попытка помочь? Может, они сами хотят предложить свои услуги русской разведке и выбрали такой необычный путь? Почему такая срочность и именно Рим? Из всего этого могло быть все что угодно.

Что касается посла Пикеринга, то он сильно нервничал, хотя и старался этого не показывать. Выпил две бутылочки – маленьких, авиационных – калифорнийского Шардонне – это только на моих глазах, пока я не заснул. На рейсах североамериканских авиакомпаний вместо нормального вина подавали калифорнийскую кислятину, которую ни один уважающий себя джентльмен пить не станет – но посол не обратил на это внимания. Может, привык.

Проснулся, когда самолет делал круг над аэропортом, находившимся чуть в стороне от Рима. Под крылом тянулись какие-то безликие производственные зоны. Зевнув, я отвернулся от иллюминатора.

– Боюсь летать… – простодушно признался посол

– Бывает… – неопределенно ответил я – когда нам выходить?

– Последними. Когда выйдут все. Нам подгонят машину.

Колеса лайнера коснулись полосы, жестко – именно так учили совершать посадку североамериканских летчиков. Даже тряхнуло…

Все это – и Боинг авиакомпании Пан Американ со специальным скрытым отсеком в хвосте, который, тем не менее, имел иллюминаторы, и этот перелет – меня не сильно радовали. Но делать было нечего – приходилось играть теми картами, которые лежали на столе. Пусть их расклад был не лучшим.

На переборке, отделявшей отсек от основного пассажирского салона, зеленым огнем светофора замигала специальная лампа. Пора.

– Пора! – подтвердил и Пикеринг

Прошли уже пустым салоном, в котором не было ни одной стюардессы – видимо предупредили всех. Все указывало на то, что салон только что был полон – вскрытые упаковки салфеток, недочитанный журнал из тех что раздают в полете, остатки обеда на откидном столике. Эконом-класс…

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

6